Чудится мне (Это бред? Это Жар?) -
чёрные струйки, как чёрные черви,
в ще вползают на всех этажах,
Галя в рубашке ночной, словно в саване.
Кашель ей грудь радирает, как рашпиль.
А на рубашке, как уголь на сахаре,
чёрная копоть... "Женя, мне страшно!..."
В комнате-камере запах Дахау.
"Женечька, милый, я задыхаюсь".
Лик её мученический, как из воска.
"Воздуха, воздуха!.."
Настежь окно, но уже мне не чудится -
в комнату лезет косматое чудище,
движется облаком, чёрным, зыбучим...
"Женя, задушит!.."
Галя, я сам уже полузадушен.
Воздух глотаю, но он безвоздушен.
Нету отдушин!
В губы к друг другу отчаянно рухнем?
Будем дышать, как спасеньем, друг другом?
Но не уйти от проклятого смога.
Поздно. Мы оба отравлены, оба,
и поцелуй в этом смраде и тлене
как обоюдное отравленье...
Рамки инструкций на клёнах и вязах -
"Как целоваться в противогазах".
В барах повесили лозунг-находку:
"Можно спокойно дышать лишь сквозь водку".
И только радио на всё кладёт,
Горлая радостно: "А смог идёт!.."
Кто там, шатаясь, идёт по панели
с детским печальным лицом Паганеля?
Миллер? Артур? Он мне шепчет замедленно:
"Пахнет кострами, охотой за ведьмами".
Кашляет Миллер, худой, остролицый.
Миллер в пророчестве страшно суров:
"Будут ещё костры инквизиций.
Смог - это дым от грядущих костров".
От смога неловко крылом заслоняясь,
жадный до тайн и усталый от тайн,
на домике собственных книг, словно аист,
тревожно стоит доброклювый Апдайк.
"Женя людей так жестоко надули,
землю поставив на ложных китах,
и надрывается он отнатуги
всё человечество, будто кентавр.
И двуединно ржёт и мычит оно,
от двуединости делаясь злей.
Может быть, смог - это бьющий мучительно
пар у кентавра из гневный ноздрей?"
Очки пытаясь пртотереть от смога,
у чьих то книг, как у могильных плит,
с высокостью профессорского слога
Мне Лоуэлл сквозь кашель говорит:
"Лишь у теней и книг - понятье чести.
Кого стыдишься? Лишь теней стыжусь:
И я продукт теней. Я - это вместе
Алёша Карамазов и Сент-Жюст.
Я верю в историческое мщенье,
в отмщенье неба за разврат, распад.
Быть может, смог - возвышенные тени,
которые за низость мира мстят?"
Ален Гинзбург - лукавый пророк-павиан -
бьёт в косматую грудь, словно в бубен шаман:
"Темь надвигается, темь!
Пахнет кромешным адом.
Нет оправданья тем,
кто может дышать этим смрадом!
В мире моральных пустот,
в мире тумана и хаоса
стоит чего-то лишь тот,
кто задыхается...
Все лжеидеи, все лжеморали
небо, чадя столько лет измарали.
Небо обратно шлёт эту нудь -
не продохнуть!"
Но где-то над смогом, над чадным вчера и сегодня
грохочет Уитмена бас, будто рыв Саваофа:
"Э-гей! Задыхаться - нехитрое дело у пропасти.
А вы продышитесь, а вы продышитесь! Попробуйте!
Вздохните все вместе! Увидите - только вздохните,
и смог, словно призрак, дыханием с неба смахнёте".
И чудилось мне, замерев, ожидала эпоха,
как сдвига вселенского, нашего общего вздоха.
Евгений Евтушенко
Поддержать пенсионера: //www.donationalerts.com/r/domovoy96
Подписаться https://zen.yandex.ru/domovoy96
Комментариев нет:
Отправить комментарий